Цитируется по: Смоляков Степан. Избранное. Хабаровск, Кн. изд., 1976. – 112 с..
С. 5 – 10 :
Имя поэта-дальневосточника Степана Смолякова пользуется доброй известностью среди широкого круга читателей. Судьба ему отмерила скупо – всего пятьдесят с небольшим лет жизни. Умер он в январе 1968 года. И успел он написaть, в сущности, не так и много, но и то, что
сделал он в поэзии и для поэзии, навсегда останется в большой биографии поэтической культуры советского дальнего Востока.
Степан Смоляков – коренной дальневосточник. О своей родине он писал:
Я родился в лесной глухомани
У подножья седеющих гор,
Над рекою, что путника манит
Необычным названием Хор…
Насколько глухими были в те времена, а поэт родился в 1916 году, берега Хора и родная деревенька поэта Георгиевка – сейчас трудно представить. И начало биографии поэта было обычным для крестьянского паренька, как и типичным её продолжение для его поколения: школа – он окончил пять классов средней школы, и вот она – самостоятельная дорога, на которой работа, учёба, война и снова работа… С четырнадцати лет.
Он был плоть от плоти кровной частицей своего прекрасного поколения, детским сердцем чисто и свято принявшего Революцию, Советскую власть, чтобы потом принять за эту Правду главный бой в жестоких сороковых…
На вид худее паренька,
На чём лишь держится ремень,
Но дух-то, дух! – Парторг ЦК!
Огонь. Железо. Сталь. Кремень!..
И не o прочем разговор –
О духе, чем земля горда:
На нём зaмешивать pаствор –
Стояли б вечно города!
Так характеризовал Степана Смолякова другой поэт-дальневосточник Анатолий Рыбочкин.
Ветераны военного тыла хорошо помнят, что в войну на жизненно важные заводы назначались парторги ЦК. И эта высокая должность вполне соответствовала мaсштaбам личности поэта, потому что страстная партийная принципиальноcть во всём была главной чертой его человеческой натуры, определившей бойцовский характер его стихов, потому что он поистине был олицетворением партийной совести в поэзии.
Верность коммунистическим идеалам, глубокая выстраданная любовь к Родине, величайшее уважение к человеку труда, преобразующему землю – вот что питало его стихи.
И счастлив я тем, что в родимом краю
Трудом возвеличил Отчизну свою –
Что каждый мой шаг не бесследным остался,
Что пот мой в родимое поле впитался,
Что жатве обильной я песню пою!
Две земли – два уголка нашей страны – жили в его сердце рядом: земля его предков – его отца – многострадальная Беларусь и Дальний Восток – край, где он родился, где креп и мужал, край его любви, детей, друзей, поэтического истока. О первой – он написал несколько стихотворений, они вырвались из его души в годину страшной военной беды:
Что ж я раньше тебя не воспел,
Всей твоей горевой страды?
Что ж я вовремя не поспел,
Чтоб тебя заслонить от беды?
. . . . . .
Беларусь моя, Беларусь!
И весь жар своего горячего щедрого сердца отдал Степан Смоляков дальневосточной земле:
Край мой любимый – с туманными далями,
С шумной тайгою, с болотными рясками…
Сколько бы разных земель ни видали мы –
Нет тебя лучше, красивей и ласковей.
Эти слова любви к родной земле он написал на самом выходе в большую поэзию и пронёс их через всю свою жизнь. И ещё – жила в Степане Смолякове, как первая любовь, сердечная привязанность к селу, к сельской жизни. Крестьянин по родословной, он и прочно устроившись в городе так и не стал типично городским человеком. Даже обликом своим он напоминал крестьянина-колхозника, жителя села – то ли въедливого с хитринкой сельского мастерового, то ли сельского учителя – традиционного бессребренника. И что бы он ни делал – писал ли стихи, готовил ли срочное выступление для радио или газеты, разбирал ли стихи молодых – делал с особой крестьянской дотошностью и основательностью.
Сельская тема была его стихией, именно в ней проявились наиболее отчётливо и полно основные качества его поэтического характера. Он хорошо знал быт, жизнь села, с её заботами и радостями, и потому его «сельские» стихи проникнуты искренним сочувствием, переживанием, глубочайшей человечностью. Он знал, как ценится на селе «красное словцо» – весёлое, озорное, с подковыркой, мудрое и простое, и стихи его всегда высвечены изнутри юмором – добродушной улыбкой или лукавой усмешкой. И любил он сельский пейзаж, озвученный голосами жаркой страды и весёлых праздников, согретый нехитрыми человеческими радостями.
Пора грибная! Есть ли что
Вкусней на целом свете,
Когда с грибами решето
Поставит мать в загнете*, (*углубление в топке русской печи, куда сгребают горячие угли)
И, скипятив воды чугун,
Отделит в тихой спешке
От великана мелюзгу
И груздь от сыроежки!
Потом всё это в кипяток,
Да на огонь, да на шесток,
Потом взобьёт сметану…
Нет, дальше и не стану!
С каким знанием «грибного искусства», как живо, весело, сочно написано!
Степан Смоляков воспитывался на традиционном русском стихе – на поэзии Пушкина, Некрасова, вырастал «под крылом» тоже «традиционного» русского поэта Петра Комарова, и потому он всегда стремился к простоте, старался выговорить всё внятно, точно, недвусмысленно. Во многом это ему удавалось, хотя были и свои потери – стихи риторичные, упрощенно прямолинейные – на этом невероятно сложном пути.
По своей душевной и поэтической сути Степан Смоляков был лириком. Улыбчиво светлы его ранние стихи, написанные перед войной, сдержанной солдатской нежностью дышат стихи о любви военной поры, рождённые во взаимосвязи любви и долга; выстраданностью, мужской целомудренной откровенностью трогают за сердце лирические стихи последних лет.
Часто лирика в его творчестве отступала перед стихами злободневными, откровенно публицистическими. И сегодня, прослеживая во времени тенденцию будущего в его творчестве, можно сказать, что жизнь его прервалась перед главной книгой жизни – и это была бы книга лирики: так рвались из его души чистые, щемяще светлые звуки:
– Освободи мне сердце от любви,
И я забуду первую обиду.
Тебя простив, я в луг под солнце выйду.
Освободи мне сердце от любви…
Недаром же в своё время, когда юная, дерзкая от вскруживших голову перспектив Кибернетика заявила, что она сможет через язык чисел творить поэзию, так гневно вступился он за лирику:
Думаю, и впредь полезно будет
Лирикой людей вооружать.
Плёс полночный…
Месяц на утрате…
Паутины тоненькая нить…
Человек – не косинус в квадрате.
Он живой.
Его не сочинить.
Жизнь Степана Смолякова в поэзии была полнокровной и разносторонней. Большое место в этой жизни занимала переводческая работа: : он переводил на русский язык стихи Андрея Пассара с нанайского, стихи Исаака Бронфмана с еврейского, стихи якутских и бурятских поэтов…
И конечно же, не жалея сил и времени, кропотливо работал с новобранцами поэзии. Он умел почувствовать дарование по одному ему заметным признакам, умел поддержать его словом и делом. И до сих пор ещё, кажется, звучит в учебных классах поэзии его доброжелательный, отеческий голос.
И не смолкнет голос его стихов, незатейливо и страстно воспевших любовь и верность Родине, веру в её великое будущее, веру в человеческую справедливость – веру в человека.
