Цитируется по: Евгений Винокуров. Стихотворения. Изд-во “Художественная литература”, Москва, 1964.
Женя Винокуров. Пять лет. Педагогические эксперименты детства
Передо мной лежит листок папиросной бумаги, с выраженными следами сгибов. Это справка из детского сада, в которой указано: «Женя Винокуров. Пять лет. Сенсорно-пространственная ориентировка в пределах возраста. Осведомлённость в политико-социальных явлениях — хорошая. Активен. Инициативен». На ней стоит дата — 1930 год.
Это напоминание возвращает меня в те времена, когда мое детство совпало с одним из самых бурных и исторически значимых периодов в жизни нашей страны. Это было время индустриализации, масштабных социальных изменений, и, конечно же, времени экспериментирования во многих областях, включая педагогику.
Экспериментальная педагогика и постоянные перемены
Меня всегда удивляло, как часто менялись методы и подходы в воспитании. Практически каждую неделю приходили новые инструкции, сменялись старые теории, а те, что только недавно считались правильными, вдруг оказывались ошибочными. Я постоянно слышал слово «перегиб», которое использовалось для обозначения чрезмерных усилий в новом педагогическом направлении.
Мой отец, бывший участник гражданской войны и военный, часто переводился с одного места на другое, и, следовательно, я перебирался с детского сада в детский дом, а затем в пионерские лагеря. Я был своеобразным объектом для всех этих педагогических экспериментов. В разное время педологи то запрещали сказки, которые считались вредными для развития активного человека, то наоборот, использовали новые методики, например, показывали кубистические схемы, чтобы развить воображение. В школе ситуация была не менее переменчивой. В первые годы историю преподавали по методике М. Н. Покровского, но вскоре нас информировали, что эта версия является неверной.
Москва тех лет и восприятие событий
Мои воспоминания о Москве тех лет ярки и полны контрастов. На Страстном монастыре висел гигантский плакат Автодора. Тверская улица в Первомайские дни была украшена портретами ударников, а также карикатурами на Чемберлена. И над всем этим — бронзовый Пушкин, задумчивый и немного грустный, в своем романтическом великолепии.
Война и начало новой жизни
Моё детство закончилось с началом Великой Отечественной войны. Я был уверен, что война закончится через месяц, поскольку считал, что рабочий класс Германии восстанет. Однако, война затянулась, и она оказалась частью моей жизни. Многие школы были переданы под госпитали, занятия в старших классах начинались поздно, почти в ночное время. Фактически, полноценного образования не было. Не окончив десятый класс, в первый же день после встречи нового 1943 года я отправился в офицерское артиллерийское училище. На стене казармы висел огромный плакат с лозунгом: «Больше пота в учёбе — меньше крови в бою».
Военные годы: испытания и первые командования
В училище программа обучения была сильно сокращена, двухлетний курс сжали до девяти месяцев. Уже осенью того же года, мне было ещё не восемнадцати, а я уже командовал артиллерийским взводом — передо мной стояли четыре пушки и двадцать пять взрослых солдат. Мне пришлось стать командиром, и этот опыт оставил неизгладимый след.
Весной 1944 года наш полк был отправлен на 4-й Украинский фронт, в Карпаты. Мы воевали до конца войны. Война для меня закончилась в Силезии, в небольшом городке Обер-Глогау. Я горд, что мне выпало пережить настоящие трудности. Моё поколение не было поколением, которое опоздало родиться.
После войны: медкомиссия и новые горизонты
По окончании войны меня оставили в кадровом резерве, но вскоре, пройдя медкомиссию в городе Коломыя на Западной Украине, я был демобилизован из-за болезни лёгких. Это был момент, когда я, ещё молодой человек, начал думать о своём будущем.
В это время я уже написал несколько стихотворений, и мне посоветовали посетить Литературный институт имени Горького. Уже был начат учебный год, но несмотря на это, я решил показать свои стихотворения В. В. Казину — первому поэту, с которым мне посчастливилось встретиться. Приёмная комиссия была уже распущена, однако он, приняв решение на свой страх и риск, зачислил меня в институт без экзаменов.
Жизнь в Литературном институте
Около четырёх лет в армии я не читал книг, и когда попал в институт, меня сразу же окружили сверстники, потрясённые войной. Мы не могли говорить ни о чём, кроме войны — за нашими спинами осталась Европа, полная могил. В институте я поглощал поэта за поэтом, каждый день открывал для себя нового автора.
Поиски смысла и значение творчества
Для меня всегда было важно, чтобы искусство, особенно поэзия, не ограничивалось механистическими подходами. Я почувствовал себя настоящим поэтом только тогда, когда понял: если стихотворение не получилось, его не нужно «доделывать», как нас учили в институте. Вместо этого нужно «сочувствовать» ему, искать глубину. Я пришёл к выводу, что настоящий поиск происходит не в технике стихосложения, а в человеческой психике, в области мысли, где возможны настоящие рывки вперёд.
Книги и издания: путь писателя
Моя первая книга, «Стихи о долге», была издана в 1951 году в «Советском писателе». Затем последовали сборники «Синева» (1956), «Признание» (1958), «Лицо человеческое» (1960), «Слово» (1962), а также «Военная лирика» в Воениздате (1956). В 1962 году в Гослитиздате была издана моя книга избранных стихотворений под названием «Лирика».
Мои наставники давали мне два взаимно противоречащих совета: «Ни дня без строчки» и «Пиши только тогда, когда не можешь не писать». Эти слова стали для меня важным ориентиром в творческом процессе.
